Хроника предсказаний гибели евро

То, что начиналось как солидарность, заканчивается угрозами шантажа. Все причастные к принятию Греции в еврозону знали, что она фальсифицировала бюджетные показатели, чтобы соответствовать критериям Маастрихтского договора, которым была учреждена единая валюта; но это считалось не столь важным на фоне панъевропейской гармонии, которую якобы должны были установить общие банкноты. Ранее по той же причине в клуб приняли итальянцев, также не выполнявших критерии, поэтому аргумент звучал так: за что дискриминировать наших греческих кузенов, потомков тех, кто изобрел саму демократию?
Немецкое правительство давно уже не выказывает почтения славе афинской культуры, а говорит напрямик: урезайте бюджет, как обещали, или окажетесь вне еврозоны - или даже Европейского Союза. На прошлой неделе официальный представитель коалиции СИРИЗА, которой последние выборы в Греции принесли неожиданный успех, заявил в ответ, что у европейских министров финансов под предводительством неумолимого Вольфганга Шойбле нет иного выбора, кроме как дать Греции возможность получить очередной транш бэйлаута на 246 млрд. евро даже без согласия Афин на дальнейшее сокращение государственных расходов, поскольку: "Если мы выйдем из еврозоны, следующей мишенью финансовых рынков станет Италия".
Или, иными словами: "Хорошенькая у тебя валютка, Вольфганг; жаль, если с ней что-нибудь случится". Действительно, немцы такой валюте могли только радоваться. Имея паритет фактического валютного курса со своими гораздо менее конкурентоспособными южноевропейскими соседями, Германия накопила в рамках еврозоны огромное активное сальдо, к великой радости своих экспортеров. Однако идея о том, что это благо для всех немцев - и поэтому их можно шантажировать до бесконечности - ошибочна. Все эти громадные немецкие излишки были переработаны в кредитный бум в остальных странах еврозоны - и как вы думаете, откуда шли невероятные суммы, растраченные на рискованную испанскую недвижимость? Ситуация до боли напоминает то, с чем сейчас имеет дело Китай, который, также стремясь воспользоваться преимуществами экспортера, имеющего валюту с искусственно заниженным курсом, столкнулся с громадными убытками по долларовым вкладам.
Но катастрофу евро с самого начала предсказывали североамериканские экономисты (а не только мы, британские скептики, пользовавшиеся славой косных "антиевропейцев"). В 1999 году, когда евро появился в виртуальном виде, Роберт Манделл (Robert Mundell) из Колумбийского университета получил Нобелевскую премию за свою работу об "оптимальных валютных зонах". Он указывал, что успешная валютная зона требует полной мобильности труда (но поедет ли грек работать в преуспевающую Финляндию, когда дела в Афинах станут совсем плохи?); согласованности делового цикла в масштабах всей зоны (однако Германия в нулевые переживала глубокое сокращение расходов, в результате чего процентные ставки в евро находились на более низком уровне, чем тот, который подходил бы, например, бурно развивающейся Ирландии); и, самое главное, такая валюта требует некоего центрального правительства, которое осуществляло бы фискальные трансферы из сильных частей зоны в неблагополучные периферийные (однако Германия согласилась на единую валюту только при том условии, что никакого фискального союза не будет: его бы не поддержали - и не поддерживают - ее собственные налогоплательщики).
Другой экономист и лауреат Нобелевской премии, покойный Милтон Фридман, в 1997 году выразился еще четче: "Европа является классическим примером условий, неблагоприятных для введения единой валюты. Она состоит из отдельных наций, говорящих на разных языках, имеющих разные обычаи, а ее граждане гораздо больше привязаны к своей стране, чем к общему рынку или идее Европы". Фридману вряд ли стоило напоминать своим американским читателям о том, что в США валютный союз был создан после, а не до политического.
Разумеется, в Брюсселе такая критика с другого берега Атлантики воспринималась как проявление страха перед объединенной Европой со стороны завистливого соперника, борющегося с ней за глобальное торговое превосходство. Еврократы, по сути, полагали, что телегу можно поставить впереди лошади. Они хотели политического союза - европейского супергосударства с валютой, способной поколебать статус доллара как глобальной резервной валюты - но знали, что избиратели отдельных стран даже отдаленно не готовы к такому совместному и радикальному отказу от национального парламентского суверенитета. Поэтому идея состояла в том, чтобы ввести единую валюту - евро - вопреки экономике и истории, чтобы заставить народы почувствовать себя "большими европейцами" и потому более готовыми к политическому союзу в определенный момент в не столь далеком будущем.
Однако взаимные угрозы шантажа со стороны Греции и Германии с шокирующей четкостью выявили, как Европейский валютный союз, не имея надлежащей демократической подотчетности, не сблизил, а, наоборот, разобщил отдельные страны - как в 1997 предупреждал еще один американский экономист, Мартин Фелдстайн (Martin Feldstein) из Гарварда.
Но не беспокойтесь: некоторые из тех, кто изначально выступал за этот крайне безответственный эксперимент, предложили план спасения мечты о единой Европе. Бывший председатель Европейской Комиссии и главный инициатор введения евро Жак Делор, бывший канцлер Германии Гельмут Шмидт и бывший генеральный секретарь Совета ЕС Хавьер Солана значатся в числе подписавших письмо под названием "Создадим Европу по принципу "снизу вверх". Довольно смело со стороны людей, создавших технократическую модель европейской интеграции по принципу "сверху вниз" - но, тем не менее, в своем манифесте они провозглашают: "Мы, нижеподписавшиеся, желаем дать возможность самовыражения европейскому гражданскому обществу.... как противовесу Европе по принципу "сверху вниз", Европе элит и технократов, которая господствовала до сих пор [и] считает себя ответственной за судьбы европейских граждан - если надо, то и против их воли".
Вторя президенту Джону Кеннеди, эти творцы нынешней европейской системы возвещают без малейшего намека на иронию, что их "цель - демократизация национальных правительств для восстановления Европы в духе призыва: "Не спрашивай, что Европа может сделать для тебя, а спрашивай, что ты можешь сделать для Европы!" Ну что ж, удачи вам на улицах Афин.