История Владимира: часть 1

Рецензия на книгу Маши Гессен «Человек без лица: невероятное восхождение Владимира Путина».
20 ноября 1998 года в собственном подъезде была убита депутат российского парламента Галина Старовойтова. Это преступление вызвало в мировой прессе шквал некрологов и хвалебных статей об убитой. Практически все отмечали, что Старовойтова сильно отличалась как от российских политиков прошлого, так и от своих современников. Она иначе говорила, иначе двигалась, иначе думала. Она была честной, энергичной и, по-видимому, действительно хотела улучшить жизнь людей. «Все, что она говорила, казалось свежим», - писал The Economist. «В отличие от других она не поступалась принципами, если менялись политические ветра, и не смешивала бизнес и политику», - заметил The Independent.
В России в то время убийство Старовойтовой многие сочли дурным предзнаменованием и, может быть, даже серьезным поворотным моментом для российской политики. «Если в начале реформ был энтузиазм, был оптимизм, то сейчас что-то изменилось», - заявил корреспонденту The New York Times один из тысяч людей, пришедших на похороны Старовойтовой. «Это показывает, что в обществе развивается процесс нетерпимости друг к другу. Я думаю, что мы сейчас стоим на грани», - заявил тогда же московской радиостанции «Эхо Москвы» один из либеральных российских парламентариев.

Именно поэтому, а не из сентиментальных соображений Маша Гессен решила начать свою книгу «Человек без лица», повествующую о путинизме - системе, создателем и воплощением которой стал Владимир Путин, - со смерти Старовойтовой. В ноябре 1998 года Гессен была молодой журналисткой, только что вернувшейся в Россию после нескольких лет в Америке и с энтузиазмом бросившейся в московскую жизнь. Она была лично близка со Старовойтовой («Галина явно испытывала ко мне материнские чувства», - пишет она), но одновременно осознавала и символическое значение этой фигуры:
«В стране, в которой диапазон политических ролевых моделей простирался от комиссаров в кожаных куртках до дряхлых аппаратчиков, Галина пыталась стать чем-то абсолютно новым - человечным политиком».
Для поколения Гессен-московских либеральных журналистов, активистов и интеллектуалов, которым, когда в 1991 году обрушился Советский Союз, в среднем было меньше тридцати лет-Старовойтова воплощала в себе надежду на то, что и Россия, и россияне могут измениться. Она была некоррумпированной, выступала без шпаргалок, была твердо намерена служить своим избирателям, хотела говорить честно, умела смеяться над своими ошибками и недостатками. Если бы в стране было больше таких политиков, как она, будущее России действительно могло бы стать другим - не таким, как ее прошлое. Однако ее смерть положила конец этим надеждам и совпала с началом путинского восхождения к власти.
Когда убили Старовойтову, Путин еще не был президентом России. Его только что назначили главой ФСБ, наследницы КГБ, и он даже не успел получить общенародную известность. До этого большая часть его карьерного пути проходила в восточногерманском Дрездене, в котором он работал на КГБ, и в Санкт-Петербурге, где, по мнению Гессен, он продолжал работать на ту же самую организацию как во время «учебы» (он написал наполненную плагиатом диссертацию), так и в бурный период с 1991 по 1996 год, когда он был заместителем мэра города Анатолия Собчака - фигуры экстравагантной и мутной.
Только возглавив ФСБ, Путин сразу же начал работать над ее поблекшим имиджем и над еще более поблекшим имиджем ее предшественницы. Он вернул в обиход старое слово «чекист», возникшее в 1920-х годах для обозначения ленинской политической полиции, и начал с гордостью его использовать. Он создал негласный культ Юрия Андропова - человека, который стал рекордсменом по пребыванию на посту главы КГБ (1967-1982 годы), потом ненадолго возглавил Коммунистическую партию Советского Союза и неожиданно умер в 1984 году. Как руководитель ФСБ Путин возложил цветы к его могиле и установил мемориальную доску в честь своего героя в печально известной московской штаб-квартире КГБ на Лубянке. Позднее, уже на посту президента, он велел повесить еще одну мемориальную доску на дом в Москве, в котором жил Андропов, и воздвиг ему памятник в пригороде Санкт-Петербурга (На самом деле в Петрозаводске, - прим. перев.).
При этом Путин, судя по всему, хотел восстановить не только доброе имя Андропова, но и его способ мышления. Андропов был, по советским меркам, модернизатором - однако совсем не был демократом. Напротив, будучи российским послом в Будапеште во время Венгерской революции 1956 года, Андропов отлично осознал ту опасность, которую «демократы» и прочие свободомыслящие интеллектуалы представляют для тоталитарных режимов. Возглавив КГБ, он принялся отчаянно искоренять любые диссидентские движения, бросать людей в тюрьмы, высылать из СССР и помещать в психиатрические больницы - причем последняя форма наказания была изобретена при нем.
В то же время он, как и почти все сотрудники КГБ понимал, что Советский Союз экономически отстает от Запада. Перед смертью он искал пути решения этой проблемы и пришел к выводу, что корень ее в порядке и дисциплине. Хотя задним числом некоторые приписывают ему стремление к реформам по «китайскому образцу» со свободным рынком и политической несвободой, на деле воплощена в жизнь была только одна из его идей. Его преемник Михаил Горбачев провел массированную антиалкогольную кампанию, которая включала в себя целый комплекс мер - от ограничения продажи водки до уничтожения молдавских виноградников.
Горбачевская борьба с алкоголем вылилась в катастрофу. Она не только породила нехватку сахара, который использовался для изготовления водки в домашних условиях, но и ударила по бюджету, в большой степени зависевшему от налогов на спиртное. В итоге Горбачев от нее отказался и решил, что стране необходимы более глубокие перемены. Дальнейшее хорошо известно. Тем не менее, среди бывшей элиты КГБ долгое время была крайне распространена ностальгия по Андропову. Многие бывшие кагебешники с тоской говорили о том, что он умер «слишком рано», а некоторые даже считали, что причиной его преждевременной смерти был заговор. «Они добрались до него раньше, чем он успел закончить свою работу», - грустно сказал мне в 2000 году - вскоре после того, как Путин в первый раз стал президентом, - один из бывших офицеров.
Путин сделал карьеру в андроповском КГБ, но помимо этого у них с бывшим шефом тайной полиции имелся схожий опыт. Когда Андропов был послом в Будапеште, на него произвело сильное впечатление, что молодые венгры сначала призывали к демократии, затем начали протестовать против коммунистических властей, а потом подняли оружие против режима и даже попутно линчевали парочку людей из тайной полиции. Путин пережил нечто подобное в 1989 году в Дрездене, когда в нем прошли массовые протесты, и была разгромлена штаб-квартира «Штази» - восточногерманской тайной полиции. В итоге оба они пришли к одному и тому же выводу: разговоры о демократии ведут к протестам, а протесты ведут к нападениям на чекистов, поэтому надо пресекать любые разговоры о демократии, пока дело не зашло слишком далеко.